Мы предлагаем готовые решения для бизнеса и производства.
У Вас постоянно образуется много отходов? Вы платите большие деньги за вывоз мусора?
Есть профессиональное решение этой проблемы - пакетировочные прессы СТАТИКО. Применение только одного пресса для мусора позволяет сократить объём отходов в 10-15 раз. Получается существенная экономия на временном хранении и вывозе мусора.
Как избавится от стекла (бутылки, банки, стеклобой) в Самаре
Организация приема стеклянной посуды в крупных городах России решает несколько стратегических задач. Первая – это грамотная утилизация пустых бутылок, а вторая – оказание существенной помощи в организации производства и розлива напитков в стеклянную тару. Прием стеклотары в Самаре предполагает организацию цивилизованного процесса сдачи и последующего распределения пустых бутылок, банок и другой стеклотары по заводам-изготовителям.
Прием стеклотары в Самаре
В последнее время на второй план отходит важность консервирования овощей, фруктов и мяса, так как магазины и супермаркеты всегда предлагают все свежее. В последние годы четко прослеживается тенденция заготовки продуктов с собственного участка в замороженном виде, поэтому у каждой хозяйки есть огромный запас неиспользованных банок. Если в вашем доме скопилось большое количество стеклопосуды, сдать банки в Самаре лучше всего в стеклоприемный пункт.
Здесь вы получите более солидное вознаграждение, чем в магазине или другом предприятии торговли в вашем городе. Дело в том, что для предприятий торговли это попутный заработок, на который они не делают ставку. Поэтому многие люди склонны просто выбрасывать пустые бутылки из-под пива или банки в мусор, ведь цена на стеклотару несоизмеримо маленькая.
Стоимость стеклотары (банки, бутылки)
Совсем другое дело специализированный приемный пункт: здесь стоимость приема стеклотары находится в разумных пределах, поэтому советуем вам периодически освобождать свои подвалы или шкафчики от ненужной посуды. Вам нужно отважиться только на один визит, чтобы полностью избавиться от стереотипа о том, что стеклоприемный пункт – это место скопления вульгарных и невоспитанных людей. Сегодня – это цивилизованный бизнес: аккуратные помещения и вежливый персонал, многие предприниматели готовы купить банки и бутылки оптом и даже с самовывозом.
Битое стекло тоже принимают в Самаре
Не отчаивайтесь, если некоторые бутылки или банки уже невозможно сдать, так как они имеют дефекты, трещины или зазубринки, в пунктах города Самары есть возможность сдать стеклобой - существует несколько пунктов приема битого стекла.
Призываем всех жителей Самары отнести не нужные банки и бутылки в стеклоприемный пункт, который позволит освободить от ненужных предметов не только дома и квартиры, но и улицы города.
24 места, куда можно сдать бутылки, макулатуру и пластик
Не выбрасывайте мусор, отдайте его на переработку. Ревизия городских пунктов приема вторсырья.
Куда девать ненужную макулатуру, стекло, пластик и пустые коробки? Конечно же, всё это можно просто выбросить, но лучше сдать в пункт приёма вторсырья. Оттуда все «отходы» везут на заводы, где их измельчают, прессуют, перерабатывают и производят новые бутылки, пакеты, коробки. Происходит рециклирование — повторное использование или возвращение в оборот отходов производства или мусора. Пункты приема вторсырья на переработку есть по всему городу, до многих из них легко добраться. Там даже готовы заплатить.
«Всё-таки есть люди, которые об экологии заботятся. Иногда даже чересчур заботливые попадаются: недавно женщина упаковку от лампочки принесла, чтобы зазря не пропадала. Ещё дети прибегают во время каникул, много интересного приносят: редкие выпуски старых журналов, книги красивые, бутылки причудливых форм. Всё это выгодно перерабатывающим компаниям, которые дёшево покупают вторсырьё и дорого продают получившуюся продукцию».
«Стимул»
Он же «Воронежвторма» — самый популярный приёмщик вторсырья в городе, имеет 21 филиал, по несколько в каждом районе. Устанавливает контейнеры для картонных коробок. И в отличие от остальных подобных компаний, ориентированных в основном на крупных поставщиков вторсырья, «Стимул» больше работает с обычными людьми. Покупает стекло, макулатуру, полиэтилен.
25 Января 16а, 9 Января 136/1, Владимира Невского 55, Волгоградская 48, Генерала Лизюкова 56г, Генерала Лизюкова 4а, Димитрова 90, Донбасская 10, Колесниченко 67, Ленинский проспект 186в, Ломоносова 1в, Моисеева 2, Московский проспект 42а, Патриотов проспект 11/3, Пеше-Стрелецкая 159в, Ростовская 19а, Сакко и Ванцетти 54в, Фридриха Энгельса 64/1, Хользунова 105а, Хользунова 33г, Циолковского 125.
«Киво-Маркет»
Основные клиенты — типографии, издательства, архивные отделы, торговые предприятия и рынки. Занимается переработкой макулатуры и предлагает на продажу готовую продукцию — бумага для полиграфии, упаковочный картон, бумажные мешки, полиэтиленовые плёнки. Дополнительно предприятие предлагает услугу уничтожения конфиденциальных материалов методом шредирования (измельчения бумаги).
Вторая жизнь пластиковой бутылки
Отрадный может стать региональным центром по переработке пластиковых бутылок в промышленных масштабах
В Самарской области может появиться завод по переработке пластиковых бутылок полного цикла. Сейчас руководство отрадненского предприятия ООО «Технолайн» ведет переговоры с областным правительством. Эксперты считают, что рентабельность предприятия будет зависеть от конечной продукции и объемов производства.
В России существует несколько предприятий полного цикла по переработке пластиковых бутылок, самое известное из которых – ООО «Завод по переработке пластмасс «Пларус», остальные игроки этого рынка ограничиваются прессовкой и измельчением пластиковых бутылок. Возможно, скоро и в Самарской области появится завод полного цикла по переработке пластиковых бутылок. О планах его строительства руководство ООО «Технолайн» публично заявило на заседании палаты городских округов, прошедшем в г. Отрадном 13 ноября. «Мы рассчитываем, что бизнес-план будет готов в начале следующего года, - говорит заместитель директора «Технолайна» Владимир Крючков. – Процесс организации любого бизнеса, связанного с переработкой отходов, долгий. Кроме того, он находится на особом контроле региональных властей и потому требует согласования. Сейчас ведутся переговоры с областным правительством», - заверил он, но подробности проекта раскрывать отказался, сославшись на жесткую конкуренцию на рынке переработки пластиковых бутылок.
Ежегодный объем производства первичной пластиковой бутылки в России, по оценке директора по производству завода «Пларус» Светланы Шулика, составляет приблизительно 600 тыс. тонн, и ежегодно он увеличивается на 15-20%. Сегодня использованные пластиковые бутылки являются одним из наиболее востребованных ресурсов на рынке вторичного сырья. По информации Шулика, цена за тонну прессованных бутылок за последние несколько лет выросла в три раза: с 5 до 15 тыс. рублей.
Как утверждает коммерческий директор ООО «Пластсервис» Александр Каширский, механизмы сбора и переработки пластиковых бутылок на полигонах ТБО далеки от совершенства, мусоросортировочных заводов на всех производителей переработчиков не хватает, и отчасти поэтому большую часть сырья составляет брак первичного производства. Последний является лучшим сырьем, поскольку не нуждается в отмывке от грязи и этикеток и позволяет производить продукцию высокого качества.
Изделия из пластиковых бутылок можно разделить на три вида: синтетическое волокно, упаковка пищевых и технических жидкостей и упаковочные материалы. Первые два, по словам Каширского, представляют собой наиболее крупные и выгодные сегменты рынка.
По оценке Каширского и Шулика, речь идет о вложении, как минимум, нескольких миллионов долларов. Это подтверждается и в кратких характеристиках вывешенной документации в Интернете по аналогичным проектам, где средняя сумма инвестиций составляет около $2 млн.
Что касается потенциальной рентабельности завода по переработке пластиковых бутылок, Шулика и Каширский сходятся во мнении, что она зависит от выбора конечной продукции, ее объемов и от того, сможет ли руководство предприятия организовать сбор необходимого количества сырья. С этим согласен сопредседатель Международного социально-экологического Союза Сергей Симак. По его мнению, именно эффективность (ее отсутствие) организации сбора пластиковых бутылок будет иметь решающее значение.
При этом найти каналы сбора сырья в регионе не так просто: мусоросортировочных заводов нет, а раздельный сбор отходов осуществляет лишь МП «Чистый город» в Новокуйбышевске, где действует 26 специальных площадок. Но у него уже есть постоянный покупатель сырья – городской завод «Полифлекс», производящий ПЭТ-флекс путем измельчения бутылок, после чего вещество поступает на одноименное предприятие, выпускающее синтетическое волокно в Гусь-Хрустальном (Владимирская область).
Возможно, ситуация с поиском каналов поставки сырья может измениться после вступления в силу со следующего года областной программы по обращению с отходами производства и потребления и формирования кластера использования вторичных ресурсов, рассчитанной до 2020 г. Этим документом, в частности, предусмотрена организация на территории региона системы раздельного сбора отходов.
ПЭТ
Продукция из пластиковых бутылок ПЭТ-флекс (полиэфир) – очень популярное во всем мире вторичное сырье. Продукцию из него можно условно разделить на три категории: синтетическое волокно, упаковка пищевых и технических жидкостей и упаковочные материалы. Первые два сегмента наиболее широкого применения, последний – узкий. Из волокна изготавливают нетканые материалы и покрытия, синтепон, геотекстиль, одноразовую посуду, щетину для щеток уборочных машин и машинных моек, черепицу, тротуарную плитку и пр. Упаковка пищевых и технических продуктов весьма разнообразна по своим формам — от традиционной бутылки до крышек тортов. Производство упаковочных материалов подразумевает выпуск шпагата для обвязки товаров, который по качеству не уступает металлическому.
Источник: www.solidwaste.ru
Не закручивайте крышку на бутылке
Переработка пластиковых бутылок может стать выгодным бизнесом для сотен предприятий, если государство примет свою долю участия в этом общественно-полезном деле. Пока же редкие предприниматели рыщут по помойкам в поисках «дефицитного» сырья
«Вам помойка принадлежит?» — «Принадлежит…» — «Ну и что, у вас там кто-нибудь бутылку собирает?» — «Никто не собирает…» — «А вас это как-то интересует?» — «Да ну ее на фиг, не надо…»
Пару лет назад с таких телефонных переговоров сотрудники предприятия «Полифлекс» и его коммерческий директор Ольга Новик начинали свой рабочий день. Иногда такими же звонками и заканчивали. Но если появлялась хоть малейшая надежда приобрести где-то бутылку, они туда немедленно выезжали. Разговаривали с хозяевами помоек, рассказывали о бизнесе. Говорили: «Подумайте над пластиковой бутылкой. Хороший товар. Мы московская компания, вот мы то-то делаем. Готовы у вас покупать. Можно все наладить. На таком-то полигоне уже наладили…» И люди потихоньку подтягивались: на одном полигоне стали собирать, на другом…
Реклама
А до бутылок Ольга вместе с партнерами, по ее собственным словам, занималась спекуляцией. С девяносто второго года они пробовали всякое — привозили, продавали. С одним партнером она открывала популярную в конце 90-х сеть обувных магазинов в Москве. Потом, уйдя «из обуви», с другими партнерами начала торговать химволокном и неткаными материалами. Продажи росли. Партнеры поняли, что часть товара можно не ввозить в Россию, а производить здесь. А именно волокно, которое китайские предприятия среднего бизнеса делают из вторичного сырья. И решили открыть свой завод по выпуску такого волокна.
Стали смотреть, где можно купить готовый флекс — вторсырье для изготовления волокна. Но оказалось, что серьезных производителей флекса в России нет. Более того, не было и рынка ПЭТа — пластиковой бутылки, из которой делается этот флекс. То есть бутылку здесь никто практически не собирал. А кому это может быть интересно, если цена добру всего сто долларов за тонну, а в тонне — двадцать четыре тысячи бутылок? И чтобы перевезти эту тонну, надо забить доверху три с половиной «Газели»? Лишь некоторые мусоросортировочные заводы заодно с банкой, бумагой, тряпьем и металлом откидывали и ПЭТ. Но это были крохи: на всю Россию ПЭТа собиралось двести‑триста тонн в месяц. Ну, может, четыреста. А «Полифлексу» для проекта по волокну требовалось гораздо больше.
Пришлось самим налаживать производство сырья. Отложив на время «волоконный» проект, партнеры занялись закупкой ПЭТа и выпуском флекса. И для этого открыли предприятие «Полифлекс». Ольга Новик с коллегами в поисках поставщиков сырья за полтора года объехала все мусорные полигоны Европейской части России. И вот результат. Сейчас в России ПЭТа собирают от двух до четырех тысяч тонн в месяц. И флекса производят от одной до двух тысяч тонн. Доля «Полифлекса» — в зависимости от месяца — пятьсот‑восемьсот тонн. «Я очень хороший спекулянт, — говорит Ольга Новик. — А в работе спекулянта главное — убедить клиента, что ему надо с нами работать: либо покупать у нас, либо продавать нам. И я это умею. Вот и ездили по помойкам — убеждали продавать нам ПЭТ».
— Ну и как? Нравится тебе это?
— На помойках-то ковыряться? А куда деваться? Чтобы управлять бизнесом и принимать какие-то решения, надо его знать. Нельзя отправить сразу менеджеров. Нужно один раз самой все почувствовать и побывать во всех этих точках, чтобы отслеживать ситуацию. Когда-то мы ездили в командировки по два раза неделю. Сейчас — реже. Мы познакомились с этим рынком, а рынок познакомился с нами. Более того, мы и еще несколько серьезных игроков, пришедших одновременно с нами, этот рынок и сформировали, и раскачали. Объезжали помойки всей страны. Иногда вместе на один объект прикатывали. Обычная ситуация, когда директор какой-нибудь мусоросортировки говорил: «Да, Оля, мы тебе дадим бутылку». Выхожу из кабинета, звоню в Москву, заказываю машину… А потом выясняется, что в этот самый момент наши конкуренты машину уже пригнали, погрузились и увезли. В какой-то момент сложилась жесткая ситуация, поскольку те, кто хочет перерабатывать эту бутылку, на рынок уже пришли, а те, кто собирает, еще не начали этого делать. И цена поднялась со ста долларов за тонну до трехсот‑трехсот пятидесяти. В результате очень много народа стало ее собирать. Бутылка появилась, рынок поставщиков хоть как-то начал формироваться. А мы открыли шесть площадок по переработке ПЭТа — в Питере, Тихорецке, Воронеже, Гусь-Хрустальном, Новокуйбышевске и Новосибирске.
— Почему именно в этих городах?
— Бутылка — товар легкий, объемный и дешевый. Чем меньше ты ее везешь, чем ближе ты к этой бутылке — тем эффективнее. Мы исходили из логистики и из того, что рядом должны быть крупные города, чтобы в потенциале использовать сырье оттуда. Сняли со стены карту, просчитали оптимальное расстояние — 250 километров, вырезали кружочки и на эту карту наложили. И увидели, что площадку лучше расположить между Краснодаром и Ростовом, поскольку это большие города, а Тихорецк стоит на трассе. Ясно, что в Черноземье самый большой город-миллионник Воронеж. Дальше есть город Питер, и трудно не сообразить, что там бутылка есть. Гусь-Хрустальный у нас работает с Московским регионом. Самара — это Поволжье и Татарстан, а Новосибирск, соответственно, Сибирь… Из шести площадок работают четыре, а две запускаются к концу лета. Мы единственная компания в России, которая имеет такую разветвленную сеть площадок по переработке.
И вот самый разнообразный народ на мусорных полигонах России собирает и вручную набивает бутылки в мешки. Потом все это прессуется и превращается в товар, который мы у полигонов покупаем. Дальше мы эту бутылку моем, отделяем этикетку, клей, рубим на автоматических линиях и получаем ПЭТ-флекс. Но нам в некоторых регионах все равно не хватает бутылки.
— А сколько вам всего надо?
— Тысячу триста тонн ПЭТа ежемесячно. То есть мы должны каждый месяц покупать тридцать два миллиона бутылок, чтобы получить из них около тысячи тонн флекса. На сегодняшний день в России помимо нас есть еще переработчики. Но никто не может выйти на свои промышленные мощности. Я думаю, серьезные компании перерабатывают не больше трехсот тонн ПЭТа, а маленькие — около ста. И это — пустяк по сравнению с тем, сколько бутылок выбрасывается на помойки. На свалке города со стотысячным населением можно насобирать двадцать тонн ПЭТа за месяц.
— Страшно представить, сколько выбрасывает Москва.
— И если бы одна Москва занялась сбором серьезно, то закрыла бы и наши потребности в сырье, и потребности наших конкурентов. Таких, как мы, компаний десять. Самый серьезный — «Комитекс», компания, у которой собственное производство нетканых материалов и волокна. Год назад они установили и линию по производству флекса. Но часть флекса они закупают у нас. А мы его продаем не потому, что он у нас лишний, — просто цепочка на сегодня не замкнута: мы пока еще не делаем волокно. Пока мы тренируемся перерабатывать на своих площадках объемы, которые нам понадобятся для волоконного завода. И рынок поставщиков ПЭТа формируем. А вот как откроем к концу года волоконный завод в Гусь-Хрустальном, то начнем поставлять его самим себе. Ну и наших постоянных клиентов не обидим — им тоже будем отгружать.
— А что вообще делают из этой вторички?
— ПЭТ-флекс (полиэфир) — очень популярное во всем мире вторичное сырье. Из него кучу всего делают. Самое главное — это волокно. Щетину для щеток уборочных машин и машинных моек, упаковочную ленту, пленку, черепицу, тротуарную плитку, щетину. В Китае порядка тысячи предприятий, перерабатывающих флекс в волокно. А в России пока три-четыре крупных предприятия, выпускающих волокно, и всего тридцать-пятьдесят, которые делают из флекса что-то еще. При том что вся страна завалена бутылками, и таких заводов, как «Полифлекс», надо сотни, чтобы все переработать. Иначе, при нынешних темпах роста первичного ПЭТа, скоро случится экологическая катастрофа. Я не представляла себе ее масштаба, пока не побывала на помойках.
Картина мусорного мира
— И что происходит на помойках?
— Да забито все этим ПЭТом. И не только там. Я вот раньше не знала, что море самоочищается: осенью во время больших штормов выкидывает на берег всякую дрянь — разный мусор слоями. Так вот, в Сочи после этих штормов образуется «линия ПЭТа». Метров десять шириной. Потом все сгребается и — на свалку. Свалка Сочи, куда свозится весь мусор города с населением в 400 тысяч без учета отдыхающих, располагается в горах. И вот стоишь на площадке, смотришь: с одной стороны великолепный вид на море, с другой — на Кавказский хребет… А внизу, в ущелье, — гигантская помойка. Поверх всего — слои пластика, а снизу, из-под свалки, — речка течет. Речка впадает в море. В море купаются люди. И таких примеров, пусть и без моря, — тысячи. На большинстве помоек нет порядка. Все неблагоустроенно. Если бы, например, государство выделило средства на те же мусоросортировочные заводы…
— Но они же есть, эти заводы?
— Есть, конечно. Но их катастрофически мало. Сегодня мусорные полигоны — так на современном языке называется свалка — вручную собирают ПЭТа гораздо больше, чем заводы. Но, поскольку пока им гораздо интереснее выбирать алюминиевую банку, металл и картон, огромное количество пластика они закапывают или жгут, чтобы полигон не раздулся. А ведь если выбирать весь ПЭТ, то свалки сделаются на треть меньше. И все же полигонов, где сейчас организован ручной сбор, больше, чем приличных мусоросортировок. Такие можно пересчитать по пальцам. В Ярославле мусоросортировочный завод пропускает через себя 70–80 процентов всего городского мусора. А в Подмосковье всего три прилично работающих завода. Ну, может, пять.
— Что такое приличный мусоросортировочный завод?
— Приезжают машины, вываливают все в кучу. Куча постепенно переходит на транспортер, который находится на уровне пола. Транспортер поднимает все на уровень, скажем, второго этажа. Дальше лента идет горизонтально, вдоль нее по обеим сторонам стоят люди: одни выбирают металл, другие — тряпье, третьи — бумагу, четвертые — ПЭТ, пленки и пластиковую упаковку. Словом, все полезное. И скидывают в дырки в полу. Если это нормальный завод, то выбранные фракции подаются на другой транспортер и дальше — к прессам. Как правило, на разумных сортировках пресса разделяют: для металла, бумаги, ПЭТа… Все, что не выбрали — в помоечном бизнесе это называется «хвосты», органика и неорганика, которая никуда не сгодится, прессуется на других прессах. Затем грузится на машины и везется на захоронение. И получается, что, с одной стороны, больший объем мусора вы везете за меньшие деньги, а с другой — экономите второй раз, поскольку мусор, который вы захораниваете на полигоне, занимает меньше места. Не говоря уж о том, что туда не попадает пластик, который никогда не сгниет.
— А что происходит на обычных свалках?
— На большинстве ничего не происходит. Чтобы происходило, нужны средства. Надо почесаться: организовать процесс, провести дороги, поставить навесы, прессы, найти людей. Да что говорить! На куче полигонов — поверишь? — электричества нет. Жуть полная! Иногда складывается впечатление, что некоторые помойки зарабатывают только на приемке мусора и погашении талонов.
— Каких талонов?
— Мусорные машины имеют талоны — бумажку, которая позволяет машине заехать на помойку и там вывалиться. И если хозяином машины является, например, спецавтохозяйство, то государство платит ему за то, что оно вывозит мусор. А помойка получает деньги от государства за погашенные талоны и автоматически за утилизацию отходов. Есть у них, конечно, и сортировка какая-то, но основное — приемка мусора. И вот получается, что приходит частник в городскую администрацию и просит дать ему помойку. А ему не дают, потому что тогда талоны будет гасить он и он же будет зарабатывать.
— Сейчас помойки принадлежат государству?
— У нас большинство свалок вообще нелегальные. Их не могут оформить, поскольку они не проходят по сегодняшним нормам и санитарно-экологическим правилам. И люди хотели бы сделать все по правилам, но не могут. А если не могут официально оформить, то кто туда идет? Структуры разные, которые откатывают чиновникам и мутят на свалках свои дела. Чиновники на все закрывают глаза. А если помойка и легальная, то у нее тоже, как правило, проблемы — или с СЭС, или с правом собственности. Или запускается нормальная компания на полигон, где «временные» неясности с оформлением документов, и она не знает, сколько просидит на этом: год, два, три… Люди не уверены, что стоит сильно вкладываться. И начинают ляпать времянки. Вот и получается, что все — временщики…
Большинство наших свалок — нелегальные. Чиновникам это удобно, потому что они в любой момент могут сменить компанию-арендатора
Но я знаю несколько полигонов, которые, перейдя в нормальные частные руки, приобрели пристойный вид. Тут в чем вопрос? Чтобы получать максимум с полигона, нужно его эксплуатировать по всем возможным направлениям: использовать не только в качестве могильника мусора, но и в качестве источника вторичных ресурсов. Если по уму рассуждать, то хороший полигон — это дорогое удовольствие. Дренажи, антисептики — все стоит денег. И чем больше полигон будут использовать, тем он выгоднее. А чтобы дольше эксплуатировать, надо оптимально складировать и максимально выбирать то, что не гниет. А когда это не только могильник, а еще и источник вторсырья — тем более надо навести порядок.
Помогите арендовать помойку
— И что ты предлагаешь?
— Да заинтересуйте же людей, дайте им возможность эти помойки арендовать. Но только по правилам. Любому бизнесмену гораздо проще, когда отношения развиваются в формальной плоскости: заключили договор и дальше по нему работаем. Не работаем — договор расторгается. А наша система загоняет в неформальные взаимоотношения. И если ты начнешь делать все, как дО лжно, а все твои конкуренты по-прежнему будут делать, как не дО лжно, то где ты окажешься со своим бизнесом? А если бы все строилось на формальной основе, тогда люди перестали бы тратить усилия на выстраивание «отношений» и занялись бы непосредственно делом. И ведь не надо изобретать никакого велосипеда! Уже есть опыт в других странах. А у нас — все чиновничьи дела. В общем, если государство этим всем не займется, то мы скоро окажемся в нем по самое некуда. Да и нам — переработчикам — государство могло бы помогать.
— С какой же стати? Ваш бизнес — ваши проблемы…
— Да потому что экология! ПЭТ, он же полиэфир, — самый используемый пластик. Первичного ПЭТа выпускают больше, чем любого другого пластика. Представляешь, сколько воды, пива в него разливается? И его становится все больше и больше. Количество ПЭТа на наших свалках по статистике каждый год увеличивается на пятнадцать‑двадцать процентов.
— Ну а государство-то при чем?
— А если бы оно в качестве помощи платило бы за тонну переработанной продукции, как это делается во всех цивилизованных странах и даже в Белоруссии, переработчики могли бы бутылку закупать дороже, поскольку часть средств, которые они тратят на закупку сырья, компенсировалась бы из дотаций. Соответственно, те, кто ее собирает, укладывались бы в себестоимость. В итоге бутылку больше бы собирали, больше перерабатывали и так далее. Еще государство могло бы облегчить налоговое бремя: начали работать, и первые три года, пока встаете на ноги, налоги не платите.
— Ну, это мечта многих…
— Еще есть варианты. Залоговая стоимость, например. Во многих странах в стоимость первичной бутылки закладывается некая сумма. Скажем, две копейки. И эти деньги дальше перераспределяются между теми, кто ее утилизирует. В частности, позволяют больше платить за сбор. Открываются приемные пункты. Везде, только не у нас. С бутылкой ведь какая проблема? Она очень легкая и объемная. Ее не прихлопнешь, как алюминиевую банку, и не набьешь ей сумку. И какая бабушка понесет 24 бутылки, если это килограмм по смешной цене? Сразу скажу, что точную цену я не знаю, поскольку не общаюсь с теми, кто ее непосредственно собирает, но, по слухам, в среднем по три рубля за килограмм. С транспортировкой тоже проблемы: если ПЭТ непрессованный, то в «Газель» влезает всего триста килограммов. Соответственно, по уму, на приемных пунктах надо ставить прессы. И опять — кто это станет делать и из каких денег? Именно поэтому у нас на улицах такие пластиковые завалы. Вот в Шанхае вы только выкинете бутылку в мусорку, обернетесь — а ее уже нет. Собрали… Китайцы, у которых мы оборудование покупаем, спрашивали: «Неужели правда, в Москве бутылка лежит?» А один китаец даже приезжал смотреть. Поразился.
— Но стоят же контейнеры для раздельного сбора мусора. Чем не пункт приема?
— Есть два типа таких контейнеров. Одни стоят во дворах — для сбора «домашнего» мусора. Другие — на улицах, чтобы люди, проходя мимо, бросали туда пустые баночки и бутылки. На красивых уличных контейнерах, видимо, хотели заработать дважды: внутри собирать прекрасное сырье, а снаружи — на бортах — размещать рекламу. Но вышло так, что несознательные граждане бросают мусор как попало, а рекламу никто не дает. Что же до дворовых контейнеров… Я как-то связывалась с конторой, которая поставила такие ящики, думала, что вот наконец-то возьмем ПЭТ, чистый, хороший, красивый. А мне говорят: «Да вы что, смеетесь, что ли? Приезжает машина, все вместе скидывает и — поехали». Все на ту же помойку.
— Что, если государство не станет вам помогать? Скорее всего, ведь и не станет…
— Никто и не обещал. Мы сами все это придумали. Так что у нас нет никаких вариантов, кроме как работать. Нам будут поставлять ПЭТ, мы станем перерабатывать его во флекс, а из флекса делать волокно. Но речь же не только о нас, а о рынке в целом и о вторичном сырье. А рынок по вторичному сырью в России не сформирован. Еще два года назад немногие производители флекса в основном работали на экспорт — Китай активно покупал. Сейчас китайский рынок просел. В Европе тоже цены понизились. Экспорт идет плохо из-за цены — у нас флекс дорогой. А если бы государство помогало производителям, они могли бы и в европейские цены влезать, и в китайские. Производителей больше бы появилось, а мусора бы меньше стало. Нужно просто понять, что есть программы, которые на частной инициативе не вытащишь. А пока рынок не сформировался, нельзя оказывать воздействие ни на качество поставляемого сырья, ни на стабильность этих поставок, ни на многие другие вещи.
— А вы почем бутылку у поставщиков берете?
— Если весной 2005 года цена поднималась до трехсот пятидесяти долларов за тонну, то сегодня рынок нашел некоторый компромисс между ценой оптимальной, по которой люди готовы собирать ПЭТ на полигонах, и экономически оправданной для нас, его покупателей. Сегодня мы берем микс по двести‑двести тридцать долларов за тонну. То есть в среднем по шесть рублей за килограмм. К сожалению, это не всегда достаточная цена, чтобы люди смогли у себя организовать сбор. Как нам сказали на одной помойке, «мы лучше закатаем бутылку в землю, чем дадим вам по такой цене…» А больше предложить мы не можем.
— Сколько стоит раздельно собранная бутылка?
— Прозрачная — в среднем двести семьдесят долларов. Коричневая — не дороже ста‑ста пятидесяти.
— Какая связь между цветом и ценой бутылки?
— Непосредственная. Самая высокая закупочная цена — на прозрачный флекс: семьсот восемьдесят‑восемьсот долларов за тонну. На зеленый и голубой в среднем семьсот пятьдесят‑семьсот восемьдесят. А самая низкая — шестьсот — на коричневый. Тут логика простая: продукции из прозрачного флекса можно придать какой угодно цвет. Волокно делать натурального цвета. А из коричневого получается только коричневая или черная продукция — так что область применения сужается. При том что оно — самое лучшее по качеству. И вот тут в одном вопросе государство совсем уж обязано помочь…
— Опять за свое?
— Я о качестве сырья говорю. Вторичка — сама по себе проблема. Во-первых, это всегда грязь. Мертвый мужик, конечно, в этой массе не валяется, но много всего интересного находится. Привозят-то не откуда-нибудь, а с помоек. Все это разбирается и рубится на автоматических линиях на кусочки — флекс. Дальше стоят всякие моющие ванны, центрифуги, где отмывается грязь, смывается этикетка, уходит пробка. Из трехсот килограммов бутылки мы получаем двести килограммов флекса, а остальное — отходы. Кстати, а можно я со страниц «Эксперта» с просьбой к согражданам обращусь?
— Давай…
— Дорогие сограждане! Когда вы соберетесь выбрасывать пластиковую бутылку, не закручивайте на ней крышку. Я знаю, что многие делают это «на автомате». Пожалуйста, если вы хотите помочь переработчикам бутылок и, как следствие, улучшить нашу общую экологию, выбрасывайте пробки и бутылки отдельно.
— А что за проблема с пробкой?
— Бутылка с завинченной крышкой плохо прессуется, так как в ней воздух. А многие пока работают на слабых прессах и, чтобы запрессовать бутылку, вынуждены нанимать людей, которые сидят и вручную свинчивают эти крышки. Так снижается производительность. И еще хочу сказать, что во время всех операций мы сталкиваемся с проблемой нестабильности качества сырья. Самая дорогая прозрачная бутылка — самого плохого качества. Потому что масса мелких и средних ее производителей клеят на что попало что попало и где попало. А самая хорошая — коричневая флекса. Потому что в коричневый ПЭТ в основном разливает крупняк: «Очаково», «Балтика». И они, естественно, соблюдают все технологии. Соответственно, их ПЭТ отмывается быстрее, легче, чище и так далее. Утилизируется проще. И именно государство должно следить за тем, чтобы производитель первичного ПЭТа соблюдал нормы: клеил клеем определенного качества этикетки определенного качества. У нас же и тут — полный бардак.
— Да как следить-то?
— А Ростехнадзор для чего существует? Огромная, более чем серьезная организация. Разве не его святая обязанность следить за соблюдением технологических норм? В конце концов, экология — вопрос государственной важности.
Свежее дело
— Скажи, пожалуйста, а тебе никогда не хотелось свалить из этого бизнеса?
— Иногда хотелось. На пенсию. И рано или поздно я это сделаю. Но не сейчас. Потому что бизнес интересный. В нем можно встретить и выпускников университета, и крепких бандитов… Да кого хочешь. Это свежее дело, которое развивается на твоих глазах.
И производство интересно, ведь ты сам реально что-то производишь. Кстати, со специалистами производства у нас проблема: на вакансии инженеров и разных технарей берем людей от сорока пяти лет и старше. Потому что молодежь ничего не умеет.
И с рабочими большая проблема. Сегодня площадки укомплектованы, но люди приходят-уходят… И пьянство такое, что ни в сказке сказать…
— И же что здесь интересного?
— Надо понимать, что производство не может сразу заработать. Должно быть время на отладку, отработку технологических процессов. В производстве всегда будет период минусов. Вопрос — какой минус ты набрал, к чему пришел и насколько этот минус соотносится с плюсами, которые производство впоследствии будет приносить. Если минус слишком большой, то корабль, конечно, накренится. В чисто спекулятивном бизнесе все, естественно, проще: быстрее возвратность, оборачиваемость выше. Но зато там ты зависишь от производителей и процесс можешь контролировать только до определенной степени. И на наш взгляд, создание производственных мощностей — абсолютно логичный шаг, если мы хотим спокойно смотреть в завтрашний день.
В Шанхае только выкинете бутылку в мусорку, обернетесь, а ее уже нет — собрали. Один китаец приезжал в Москву убедиться, что на улицах валяются бутылки — убедился
А с запуском завода по производству волокна в Гусь-Хрустальном «Полифлекс» превратится в предприятие полного цикла: закупка вторичного сырья, переработка и производство из него товара. Это разумно с точки зрения бизнеса и здорово.
И еще. Основные наши покупатели, потребители и партнеры в основном средний и мелкий бизнес — они держат нас в тонусе. Без них мы, может, вообще перестали бы мышей ловить. А тут — кипящий рынок.
— Не комфортнее ли стабильность?
— Иногда слушаю народ и удивляюсь: очень многие в тридцать пять лет хотят стабильности. Мне кажется, рановато. Тем более когда занимаешься делом, в котором очевидно, что конечный результат зависит непосредственно от нас — от всех, кто работает в компании. Мы оказываем влияние на процесс. Есть масса бизнесов, где ты находишься в жестких рамках, в которых ты не можешь ничего изменить. Но, по-моему, это скучно.
— А каких людей вы берете на работу в компанию?
— Тут тоже интересная тема. Сейчас на рынке рабочей силы появилось много странных молодых и не очень молодых людей. У них в головах — откуда, не знаю — уже заложена некая схема жизни «молодых специалистов». Ну или как угодно ее можно назвать. Они думают, что вот они закончили вуз, вот пришли на работу, сели, вот им дали компьютер и очень хорошую зарплату, вот они стали серьезными людьми, продают что-то, ходят уже в рубашке и при галстуке. И знают выражение «карьерный рост». Но что такое работа, они на самом деле не догадываются. Реальность от них ускользает. И такие люди нам не нужны. Если мне приходится разговаривать с претендентами на вакансии, я обычно сразу стараюсь их расшевелить, чтобы понять — что за человек. Конечно, читаю резюме, спрашиваю, где учился, что делал. А потом задаю вопросы и смотрю, как он держит удар. По ситуации.
— Например?
— Например, человек рассказывает, как он то делал и то, а еще — то и то… Очень убедительно говорит. Я его выслушиваю и как бы в сторону говорю: «Да. А похоже, занимались-то вы пустяками…» И смотрю, как он выкрутится из неловкой ситуации.
— А зачем?
— Хочу посмотреть, есть ли у него кураж. А еще могу пошутить. Потому что важно, как человек улыбается, на что реагирует. Отвечает ли шуткой на шутку. Живые реакции на ситуацию — признак живости ума. Мы рассчитываем, что и в нашем помоечном бизнесе будут работать живые люди. Такие у нас амбиции, такая наглость. Но их, к сожалению, мало…. Очень большая нехватка в людях, которые хотят работать, думать, анализировать.
Наш успех на этом рынке зависит от менеджеров: насколько они умеют поддерживать отношения с клиентами, какой сервис им оказывают. На первый взгляд в продажах вроде все просто. Но чтобы нормально продавать, на цифры нужно посмотреть и слева, и справа. Пропустить через себя. Иначе не поймешь, о чем речь. Иначе получается, что ты пришел на работу, поднял список предприятий и просто сидишь и звонишь. Рабочий день закончился, ты тетрадку закрыл и пошел домой.
— Но многие так работают и считают, что это нормально.
— Конечно, кто-то должен и такое делать — сидеть и утюжить тему. Но это вопрос отношения к делу. Конечно, есть такая работа, которая позволяет оставаться равнодушным. Но в бизнесе так нельзя — как только ты становишься равнодушным, ты пропускаешь что-то мимо. Ведь и обзванивать можно по-разному. Можно просто: «Вам товар нужен? Не нужен? До свидания». А можно иначе: «Вам товар нужен? Не нужен? А почему не нужен? А чем вы занимаетесь? А как вы поживаете? А что собираетесь делать?» И так далее… Да, во время разговора ты потратил себя и свои силы, но зато собрал объемную информацию, на основе которой можешь принять верное бизнес-решение. Клиенты же часто не знают, чего хотят. А когда менеджер знает, чем занимается или собирается заняться его клиент, он может сделать ему адекватное предложение.
В бизнесе невозможно идти по поверхности. В любом вопросе надо разбираться — от самых простых, до самых сложных. Иначе у тебя будет неверная информация и ты обречен принять неверное решение.
И большинство людей не готовы все это пропускать через себя, думать. Ленятся. Здесь происходит то же самое, что и в простом общении с людьми.
— То есть?
— Вот смотри: все сидят и пьют кофе. Казалось бы, один и тот же напиток. Но можно его по-разному пить. Можно просто попить кофе с подружкой, поболтать о моде, салоне или о новинках кино. И все — встал, пошел и забыл. А можно спросить ее: «Слушай, а почему у тебя глаз дергается?» И поговорить с ней совсем о другом. Но чтобы выслушать, почему у человека глаз дергается, надо потратить душевные силы. И их надо потратить во всем, будь это общение, продажи или производство. Конечно, нужны силы, способности, но самое главное — желание.
— В общем, ты считаешь, что ты на своем месте?
— В свое время я окончила математическую школу. Школа мне популярно объяснила, что наука в моем лице ничего не потеряет и не приобретет. Кроме того, я была патологически безграмотна (такой и остаюсь до сих пор). И мой папа всегда говорил: «Оля, тебя никто никогда не возьмет на работу, потому что, когда ты будешь писать заявление о приеме, с тобой сразу все будет ясно». Когда при поступлении в институт я написала сочинение на «три», папа не поверил и пошел уточнять, действительно ли Новик сдала на «три», а не на единицу… А когда мне было лет тридцать, папа вычитал где-то, будто такая безграмотность — один из признаков гениальности. И что, например, Эйнштейн и еще кто-то были патологически безграмотны. Я ему говорю: «Ну вот видишь, пап, еще не все потеряно». А он в ответ: «Но они-то в твоем возрасте себя уже проявили…» Все сложилось как сложилось. А в категориях «на своем или не на воем месте» я никогда не мыслила.
Промышленная группа СТАТИКО производит и продает оборудование для переработки отходов: измельчители (шредеры и дробилки), пакетировочные прессы .
Есть профессиональное решение этой проблемы - пакетировочные прессы СТАТИКО. Применение только одного пресса для мусора позволяет сократить объём отходов в 10-15 раз. Получается существенная экономия на временном хранении и вывозе мусора.